Графика Reuters
У концепции восстановления иранской «ядерной сделки» может закончиться срок годности. Еще одним признаком этого стал скандал с расследованием в отношении спецпосланника США по Ирану Роберта Мэлли. ФБР заподозрило его в компрометации засекреченных документов. Дипломат с 2021 года возглавляет американскую переговорную команду, призванную возродить Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД) – соглашение об ограничении атомной программы Тегерана в обмен на ослабление санкций. Сделка заключена в 2015 году «шестеркой» посредников в лице России, США, КНР, Британии, Франции, Германии и Ираном. В 2018 году, в эпоху Дональда Трампа, Вашингтон покинул ее в одностороннем порядке.
Разбирательство с Мэлли углубило и без того существовавший в США дефицит доверия к подходам Белого дома в отношении Тегерана. Этот уровень подозрительности отразили высказывания влиятельного конгрессмена Майкла Маккола, допустившего, что Мэлли мог передать секретные сведения «враждебным иностранным государствам, таким как Иран или Россия», и намекнул на госизмену. Не менее красноречивы и заявления отдельных групп законодателей, считающих, что Вашингтону нужна объемная ревизия политики на иранском направлении.
Сверхвысокая степень недоверия – одна из основных характеристик «ядерного» диалога со времен разработки оригинальной версии СВПД администрацией Барака Обамы. Контуры этой глубинной проблемы заложила сама идея санкционной амнистии для тегеранского режима, выступающего прямым антагонистом США и его союзников на Ближнем Востоке. Она определила градус требовательности критиков Тегерана в Вашингтоне и легла в основу американо-израильских споров и разногласий. Такая атмосфера недоверия не могла не отразиться на решениях Трампа, объяснившего выход США из СВПД несоответствием между «поведением Исламской Республики» и «духом сделки».
С высокой степенью недоверия пришлось столкнуться в Иране и администрации экс-президента Хасана Рухани, принявшей на себя удар за экономические последствия демарша США, а затем и нынешнему президенту Эбрахиму Раиси – уже за стагнирующий диалог о восстановлении СВПД. Тегеран стал заложником собственных завышенных ожиданий: он полагал, что отсутствие дипломатической гибкости может быть компенсировано заинтересованностью Вашингтона в переговорах. После инаугурации Раиси американские эксперты были вынуждены констатировать сужение диалогового пространства.
«Дело Мэлли» – лишь эпизод в истории с реставрацией «ядерной сделки». Но оно, как кажется, подводит логическую черту под чередой явлений, выявивших слабость переговорного процесса. Выступая за возрождение СВПД, администрация Байдена пыталась повторить эффект 2015 года, не формулируя качественно новых подходов и предложений.
Начиная с поиска виновных в поражении Хиллари Клинтон и «русского следа» в мире произошла фундаментальная деградация международных отношений в целом и их конкретной формы – переговорного процесса – в частности. Сузилось пространство тихой, профессиональной, эффективной дипломатии. Шумные, популистского толка политики, склонные к самопиару, возглавили внешнеполитические ведомства во многих странах. Переговорные процессы застопорились повсеместно. Неудивительно, что многосторонние форматы стали испытывать кризис жанра. Их участники по одну сторону стола стали иметь между собой больше противоречий, чем с оппонентом.
Ситуация с восстановлением «ядерной сделки» продемонстрировала то, как важно для политиков заключать критически важные для мира соглашения в разумные сроки, не оставляя после себя недоделанной работы. Рассчитывать на вневременную эффективность прежних переговорных форматов больше не приходится.
Андрей Гусейнов 
