ИГИЛ или АГИЛ – вот в чем вопрос

Фото Reuters

Очевидно, что усиление борьбы с идеологией терроризма и экстремизма, распространяемой псевдорелигиозными террористическими организациями, и нейтрализация пропаганды их вербовщиков являются важнейшими вопросами повестки дня.

Речь идет о радикальном изменении формата информационного дискурса – риторики, не соответствующей требованиям информационно-идеологической войны с международным терроризмом.

Ведь это прежде всего война смыслов, в которую мы еще и не вступили. Достаточно сказать, что, мягко говоря, политкорректная фраза «ИГИЛ – исламское государство, запрещенное в России», которую изо дня в день повторяют наши СМИ, лишь утверждает в головах неустойчивой молодежи эту террористическую организацию, организованную по военно-государственному образцу, в образе  реального исламского государства.

Эта фраза подтверждает тот факт, что данный террористический феномен признается исламским государством, что лишь усиливается указанием на то, что так называемое ИГИЛ запрещено в России. Понятно, что такие странные откровения наших СМИ становятся дополнительным и очень значимым фактором, органично дополняющим пропаганду вербовщиков ИГИЛ.

Действительно, кому адресована и какую смысловую нагрузку несет фраза «запрещенное в России»? Ведь у нас запрещены любые формы терроризма и экстремизма, не говоря уже о светском характере нашего сложносоставного в религиозно-конфессиональном отношении федеративного государства. Другими словами, тот факт, что мы постоянно именуем рассматриваемый террористический феномен исламским государством, как запрещенный в России, лишь стимулирует негативный выбор мусульманской молодежи.

Как эта ситуация, например, воспринимается молодежью Северного Кавказа – в одном из основных регионов-доноров для террористов? Здесь на нашу так называемую контрпропаганду накладывается психологическое состояние молодежи, живущей в условиях беспрецедентного уровня «коррупции, насилия, клановости» (Дмитрий Медведев).

Вывод из сказанного: неверно ориентированные СМИ продолжают играть роль пропагандистского рупора ИГИЛ, невольно способствуют вербовке в его ряды все новых и новых палачей цивилизации и могильщиков свободы слова. По сути, мусульманская молодежь оказалась перед судьбоносным выбором: в пользу такой инфантильной цивилизации, добровольно идущей на заклание, или «нового, справедливого миропорядка» – так называемого всемирного халифата, создание которого некоторые СМИ пропагандируют как цель ИГИЛ.

Вместе с тем классический пример эффективной контрпропаганды являет нам опыт СССР 1930–1940 годов в борьбе за базовый смысл слова «социализм». Гитлеровская национал-социалистическая рабочая партия Германии в СССР именовалась фашистской, а не нацистской, не национал-социалистической и тем более не рабочей партией. Агрессия против СССР, развязанная национал-социалистами, – агрессией фашистской Германии. При этом, разумеется, Сталин исходил не только из задач предвоенной и военной пропаганды, но и из принципиальной разницы между национал-социалистическим и интернациональным проектами. Понятно, что из пространства политического дискурса были исключены понятия «лжесоциализм», «национал-социализм» и т.п., использовавшиеся классиками марксизма-ленинизма.

Таким образом, речь идет о целенаправленной работе государства и всех институтов гражданского общества, направленной на идеологическое разоружение международного терроризма. В этой борьбе за умы и сердца нашей молодежи мы должны определиться с ответом на основной вопрос: ислам – это религия мира – мирного сосуществования или мировой террористической войны? Причем ответом однозначным, без каких-либо оговорок. И не важно, кто и к какому вероисповеданию принадлежит. Это уже не религиозный, а политический вопрос первостепенного международного значения – международной безопасности. Речь идет об агрессии радикальных сил против одной из мировых религий, о попытках ее деструкции и противопоставления ее последователей остальному человечеству.

Таким образом, так называемое ИГИЛ должно быть определено как антиисламское террористическое образование. То есть в любом варианте названия должно употребляться слово «антиисламское», то есть, если коротко, АГИЛ или даже АГ. В идеологической войне полутона и политкорректность означают поражение. Например, определение ИГИЛ лжеисламским государством уместно в теологическом дискурсе и недопустимо в контрпропаганде. Тем более контрпродуктивно использование наименования «ДАИШ», то есть пропаганды еще и арабской версии самонаименования этой террористической организации.

В этом смысле наша военная миссия в Сирии сводится не только к обеспечению безопасности граждан России, но и к защите интересов всего цивилизованного мира, ценностей истинного ислама; к борьбе с антиисламской агрессией международного терроризма. Как справедливо подчеркнул президент России Владимир Путин, это «борьба с врагами цивилизации, с теми, кто несет варварство и насилие, пытается перечеркнуть смысл и значение тех великих духовных, гуманистических ценностей, на которых и держится мир».