Анастасия Коскелло
Коллаж НГ-Online
Эту новость прислали мне коллеги по работе в российских церковных организациях, с припиской: «Через год – и у нас». Государственное управление по делам религий Китайской Народной Республики опубликовало «Кодекс поведения священнослужителей в интернете».
В документе сказано, что он призван «поддерживать порядок в религиозном онлайн-секторе». Текст кодекса пробуждает ассоциации с оруэлловским обществом. Речь пока что не о полиции мыслей, но о тотальном контроле государства за всей сетевой активностью, связанной с религиозной тематикой.
Главное для духовного лица в Поднебесной – это его политическая благонадежность. «При осуществлении своей деятельности в интернете священнослужители должны любить Родину, поддерживать руководство Коммунистической партии Китая, поддерживать социалистический строй», – утверждается в кодексе. При этом, как и в офлайн-пространстве, религию загоняют в жесткие рамки: отныне китайские священнослужители могут проповедовать и предоставлять религиозное образование только через сайты, приложения и форумы, созданные их религиозными организациями, которые, в свою очередь, обязаны получать лицензию на размещение информации в интернете. Иначе говоря, место религии, как и положено развитому социалистическому обществу, – в темном углу, и любая проповедь за пределами церковной ограды запрещена и в Сети тоже.
Священнослужителям предписано много ограничений, которых нет у простых смертных: например, они не имеют права использовать Сеть в целях саморекламы и обогащения, то есть зарабатывать в интернете. Также перекрыты все каналы финансирования религиозных организаций через Сеть: запрещено собирать деньги на строительство религиозных объектов и проведение мероприятий. Также запрещено распространение литературы: нельзя размещать на сайтах общин «внутренние религиозные издания» и «противозаконные издания».
Как и никому в Китае, священникам нельзя проповедовать «иностранные религиозные идеи», распространять «еретические культы», «иностранные буддийские учения» и «нетрадиционные духовные практики», пропагандировать экстремизм, терроризм и «этнический сепаратизм». Духовенство обязано при этом «проповедовать основные социалистические ценности».
Текст удивляет своей прямотой в изложении линии партии: духовные лидеры отныне обязаны «придерживаться курса на китаизацию религий». То есть, видимо, если власти будут перестраивать очередную мечеть под пагоду с загнутой крышей, а на очередном буддийском дацане будет установлен красный флаг – духовенство всех конфессий должно будет это дружно приветствовать?
От священников ожидают, что они будут «противостоять плохой сетевой культуре» – по закону они теперь не имеют права «создавать конфронтацию», «распространять слухи», «клеветать» и т.д. Вводится полный запрет на проповедь детям: запрещено «прививать религиозную веру несовершеннолетним через интернет», а также «организовывать несовершеннолетних для участия в религиозном образовании и обучении».
Если духовенство будет нарушать правила, кодекс предписывает взимать с провинившихся штрафы, а в «тяжелых случаях» Отдел по делам религий будет просить религиозную организацию снять с нарушителя сан либо уволить его с должности. Аккаунты нарушителей, естественно, будут удаляться провайдерами по требованию Департамента интернет-информации.
О том, что нечто подобное ожидается и в России, ведутся разговоры как минимум 10 лет. Повод для обсуждения темы (к слову, обсуждение духовенство вело тоже в Сети) подарили публике два клирика Санкт-Петербургской епархии, диакон Павел Шульжёнок и священник Сергий Агафошин. Листая архивные публикации об этой истории, сегодня испытываешь смешанные чувства. В 2015 году батюшки были запрещены в служении на три месяца и подвергнуты церковному суду за «нарушение присяги и поведение, порочащее сан священника и вносящее соблазн в среду верующих». Как выяснилось, причиной наказания стала общая фотография двух друзей, которую Шульжёнок и Агафошин разместили в «ВКонтакте»: на ней клирики вместе пили пиво. Впрочем, высказывались суждения, что фото стало только поводом, а реальной причиной репрессий была якобы «радикальная антиукраинская позиция» представителей духовенства – то есть поддержка, которую они высказывали ополчению Донбасса, что не устраивало некоторых тогдашних церковных чиновников в Северной столице. Тогдашний пресс-секретарь епархии священник Алексий Волчков уверенно отрицал в СМИ эту версию, оправдывая решение церковного суда: «Главное – не политическая позиция отца Павла, а то, как он проводил досуг, выставляя это на всеобщее обозрение».
Справедливости ради отметим, что «воз и ныне там», причем в положительном смысле. Никакого кодекса, аналогичного китайскому, для российского духовенства пока не принято. В отличие от КНР в РФ отсутствуют и государственные органы по контролю за религией, так что следить за тем, как духовенство воплощает в жизнь президентский указ № 809 о традиционных духовно-нравственных ценностях, пока что просто некому.
Обстановка внутри РПЦ тоже далека от оруэлловской. Истории про «вызовы на ковер» к правящему архиерею из-за неудачного фото – это чаще история про «внутрикорпоративные разборки», чем про идеологический контроль. Совет священников-блогеров при патриархии, о котором некогда много говорилось, на деле оказался никаким не советом. Просто потому, что он ничего не решает. Скорее речь была о пиар-ходе Синодального отдела по взаимоотношениям с обществом и СМИ: так россияне узнали, что РПЦ не против интернета, а священники-блогеры существуют, и что по сравнению с 1990-ми годами, когда верующие по советам духовников массово выбрасывали на помойку телевизоры и даже отказывались от радио, православное сообщество сегодня стало гораздо ближе к «повестке» (хорошо ли это, отдельный вопрос).
Есть мнение, что государство ввиду отсутствия советского института уполномоченных по делам религий попытается «сбросить» задачу по контролю за сетевой активностью духовенства на руководство самих религиозных организаций – в частности, на центральные органы управления РПЦ. При этом совершенно ясно, что у священноначалия нет никакого желания брать на себя дополнительную нагрузку, и оно будет уходить от этой ситуации так долго, как только получится. Как говорил еще в 2015 году тогдашний пресс-секретарь патриарха Московского священник Александр Волков, если какой-то подобный регулирующий документ и будет принят в РПЦ, то действовать он начнет только после того, как его утвердит «вся полнота церкви». То есть Поместный собор.
Иными словами, тянуть время – наше всё, а там, как говорил Ходжа Насреддин, «либо ишак, либо эмир, либо Ходжа»...
