Анастасия Башкатова
Фото Reuters
Недавний зарплатный бум оказался не более чем посткризисным восстановлением. По данным Института экономики РАН, в 2024 году доля оплаты труда в структуре ВВП вернулась к тому значению (около 44%), которое было в докризисном 2019 году. И даже выросшие трудовые доходы «далеко не всегда достаточны для удовлетворения базовых потребностей на социально приемлемом уровне». Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) обозначил новый риск – частичное снижение доходов населения после завершения СВО.
Результатом обострения кадрового дефицита в последние несколько лет стали существенный рост зарплат и улучшение гарантий занятости, предоставляемых работодателями.
Но при более детальном рассмотрении выявляются дисбалансы.
Их описывают в своем исследовании руководитель Центра развития человеческого потенциала Ирина Соболева и ведущий научный сотрудник Института экономики РАН Эдуард Соболев. «Укрепление позиций работников на рынке труда убедительно подтверждает динамика такого макроэкономического показателя, как доля оплаты труда в ВВП», – пояснили сначала экономисты в статье «Благополучие работников в трудодефицитной экономике», вышедшей в «Вестнике Института экономики РАН».
Однако ретроспективный анализ показывает, что весь тот зарплатный бум, с которым сейчас пытаются бороться финансовые власти, ужесточая денежно-кредитную политику и угнетая экономическую активность, по факту оказался не более чем посткризисным восстановлением.
В 2024 году доля оплаты труда в структуре российского ВВП приблизилась к 44%, что соответствует уровню докризисного 2019 года. До пандемии и до начала специальной военной операции доля оплаты труда в ВВП РФ тоже была примерно 44%, следует из научной статьи.
Для сравнения: в 2022 году, когда произошел провал, эта доля составила лишь около 39%. Так что после 2022-го наступил перелом негативной тенденции и восстановление показателя.
Причем в 2016–2017 годах эта доля была еще выше, она почти достигала 48%. «Чтобы усредненный наемный работник мог вернуться на уровень 8–10–летней давности, зарплаты в ВВП еще должны вырасти на 4 процентных пункта, или примерно на 8 трлн руб. в год», – подсчитал аналитический Telegram-канал Proeconomics, комментируя исследование РАН.
|
|
Динамика доли оплаты труда в ВВП России с 2018 по 2024 год, %. Источник: Институт экономики РАН на основе данных Росстата |
Кроме того, как сообщили авторы исследования РАН, важно отметить, что на фоне ускорившегося роста потребительских цен номинальная заработная плата росла значительно быстрее реальной, и это могло создавать в восприятии работников иллюзию более существенного увеличения доходов от занятости, чем было в действительности.
«Не подлежит сомнению и то, что, несмотря на позитивную динамику последних лет, труд в отечественной экономике продолжает оставаться относительно дешевым, а заработная плата… далеко не всегда обеспечивает социально приемлемый уровень жизни», – добавили Ирина и Эдуард Соболевы.
Все это, по мнению исследователей, смещает структуру приоритетов в сфере труда в сторону поиска, возможно, более высокооплачиваемой занятости в ущерб немонетарным аспектам, влияющим на качество трудовой жизни. Допустим, в ущерб социальным гарантиям.
«Существенным недостатком российской практики оплаты труда является отрыв заработков от своей основы – накопленного человеческого капитала, – продолжили экономисты. – Недооценка квалифицированного труда побуждает работников переходить в не требующие серьезной подготовки, но лучше оплачиваемые сферы деятельности, что поддерживает профессионально-квалификационный дисбаланс и снижает возможности профессиональной самореализации».
Помимо этого, упомянутая дешевизна труда, по оценкам исследователей, снижает заинтересованность бизнеса в более рациональном использовании этого ресурса, во внедрении инновационных технологий, повышающих производительность, в модернизации рабочих мест.
Экономисты, изучив данные за минувшую пятилетку, сделали еще один вывод о неоднозначном положении российских работников, но именно в 2025 году этот вывод, судя по всему, становится отчасти неактуальным. По крайней мере он больше не актуален для тех отраслей и отдельных предприятий, которые наиболее сильно пострадали из-за ужесточения условий кредитования, ухудшения экспортных перспектив и возросшей неопределенности с внутренним спросом.
Эксперты Института экономики РАН обратили внимание на то, что рост заработков в течение прошедших нескольких лет «сопровождался рекордным увеличением продолжительности рабочего времени».
В 2023–2024 годах продолжительность рабочей недели достигла в России рекордно высокого значения в 38,2 часа. «Такая динамика резко расходится с трендом, характерным для развитых стран, в большинстве из которых фактически отрабатываемое время находится в интервале 34–36 часов в неделю и последовательно проводится стратегическая линия на его дальнейшее сокращение», – пояснили авторы исследования.
Но, как уже было отмечено, в 2025 году тенденция изменилась. Часть предприятий в гражданском секторе промышленности, сокращая выпуск продукции, теперь вынуждены переводить персонал как раз на укороченную рабочую неделю, чтобы сократить издержки, связанные с содержанием штата сотрудников.
Между тем относительная дешевизна труда в России – проблема все-таки хроническая. Но к ней добавляются теперь новые риски. Один из них обозначил ЦМАКП, заглянув за горизонт текущего планирования.
«Завершение СВО может означать частичную демобилизацию, снижение стимулирующих выплат военнослужащим, снижение гособоронзаказа, уменьшение сменности/занятости в промышленности и снижение выплат занятым», – сообщил руководитель направления ЦМАКП Дмитрий Белоусов в презентации «О положении в российской экономике и некоторых параметрах прогноза».
В такой ситуации, по его мнению, позитивным решением станет, во-первых, поддержка инвестиционной активности бизнеса, а во-вторых, поддержка развития малого и среднего бизнеса, его экспансии на рынки, в том числе бизнеса, создаваемого ветеранами СВО. А это, как отметил Белоусов, в свою очередь, требует как раз существенной коррекции и денежно-кредитной, и фискальной политики.
